Про слом шаблонов

Про слом шаблонов _________________________________________________ В детстве я была спасателем. Спасала унесённые в море надувные мячи и матрасы приезжих на отдых. И собак с котятами. С мячами и матрасами было проще. Их уносило ветром в море. Это потом, когда я уже взрослой начала заниматься кайтом, узнала, что ветер от берега называется отжимной, и с ним лучше не связываться. Тогда же это было дело чести. Надувные друзья курортников взлетали от порывов, и под горестные вопли осиротевших хозяев, на всех парусах неслись в море. Убедившись, что ни взрослые ни дети не преследуют беглеца, я показательно неторопливо заходила в воду, ныряла и отправлялась в погоню. Успех приходил не всегда. Нужно было прикинуть силу ветра, чтобы предсказать, будет ли он в этот раз. Иногда я, совершенно измотанная долгой безрезультатной погоней, возвращалась без трофеев. Особенно быстро улетали огромные надувные мячи советского детства. Зато, когда я их ловила и небрежно возвращала владельцам, то купалась в лучах признания их взволнованных взглядов. Сейчас-то я понимаю, чем они были взволнованы на самом деле. Некая бесхозная девица нежного возраста их детей уплывает за горизонт в погоне за их имуществом, и неизвестно ещё, вернётся ли обратно. А плыть за ней страшно. Можно только по берегу бегать и кричать, всё, что про это думаешь. Но тогда я чувствовала себя этаким морским Робин Гудом. И крики с размахиваниями на берегу, воспринимала как радостные эмоции болельщиков. Мама, естественно, об этих моих увлечениях не знала. А вот с кошками и собаками быть тайным спасателем было в разы сложнее. Потому что всё это добро волоклось домой. И если коробки с полуслепыми котятами можно было ещё пристроить в подъезде или в подвале, и уже оттуда устраивать их судьбы, то с собаками всех возрастов так не получалось. Они расползались, даже будучи маленькими щенками. Поэтому, всё детство я развозила за пазухой на велосипеде щенков и котят по частному сектору, стучась в калитки и пристраивая подопечных, а мама лечила меня от лишаев. Как следствие, мои детские отношения с собаками, были чётко в рамках совместного договора. Я их спасала и пристраивала, они меня никогда не кусали. Я легко подходила к любой собаке, на цепи, или бездомной, и никаких гнусных инсинуаций не происходило. Даже если она до этого лаяла и скалилась. Нужно было соблюсти всего 3 условия. • Показать ей руки. Что в них нет оружия (палки или камня), и что они в нужном положении (не замахиваюсь) • С ней нужно было заговорить. Бодрым, уверенным, дружелюбным голосом, желательно о ней самой. • Внутреннее состояние. Оно должно было быть спокойным и безмятежным, как будто укладываешь спать младенца (понятно, что состояние это я откуда-то знала, а вот что оно для младенцев применяется, узнала намного позже:) Но однажды случилась история, сломавшая мой шаблон. Меня пожрала кавказская овчарка. Вернее, случилось это дважды, примерно с перерывом в три недели. Первый раз в конце апреля. Мне было 12. И нужно было сопровождать группу из Керчи в Новороссийск. Учебный год закачивался, нас бомбили контрольными и проверочными перед экзаменами. День был учебный, и рано утром, перед работой, я побежала к Ритке, в Партизанское, чтобы передать с ней в школу какие-то исправленные долги. Про Ритку тут: https://vk.com/ilona_sokolova_trevel?w=wall3543115_508%2Fall С парадного входа я к ней не ходила-её отец не одобрял внешние связи дочери. Наверное, он готовил её на роль верной жены степного кочевника, которой нужно уметь верхом скакать и мясо жарить. Всё. А эти приходящие девицы ещё неизвестно чему обучат. Я залезала на высокий забор из ракушечника и орала вглубь сада. Отклик приходил мгновенно. У Чингиз -Хана была любимая собака Баскервилей. Породы кавказская овчарка. Мужского рода. Имени не помню, хоть нас однажды и представили друг другу. Она была прикована суровой якорной цепью к крыльцу дома и очевидно никогда не спускалась. Если только не нужно было убить кого-то или чьё-то наследство отожрать. У меня никакого наследства не было, кроме 3-х томной хроники приключений. Это вряд ли кого интересовало. Но по неизвестной науке причине собака меня ненавидела. Возможно, я была единственной, кто вообще осмеливался проникать на запретную территорию, и ей просто было больше некого ненавидеть. По рассказам Ритки, она чуяла меня издалека, минут за 10 до моего появления, и натянув до гула мощную цепь, начинала бесноваться. По крайней мере было понятно, почему Ритка меня всегда уже поджидала у забора. Такая древняя система сигнализации и оповещения. Но в то утро меня у забора поджидала не Ритка, а взбешённый кавказец, глиссирующий без привязи по внутреннему периметру двора. Может цепь на техосмотр забрали, не знаю. На забор я влезть не успела. Как только я к нему приблизилась, зверь понял - вот он, тот самый момент. Шанс отомстить за якорную цепь и наглость орания на заборе. Шерстяной гигант перемахнул одним прыжком то, что мне казалось небольшой крепостной стеной и вцепился мне в руку. Кроме резкой боли меня ещё поразила резкая вонь от пса. Через мгновение на заборе уже висела Ритка и орала вовсю благим матом. Из глубины сада раздался рык Чингиз Хана. Собака неохотно меня выплюнула и послушно прыгнула обратно. Всё представление заняло от силы 1 минуту. Я в обалдении сжимала прокушенную руку и переваривала события. Ритка виновато всхлипывала на заборе. В глубине сада по очереди рычали пёс и его хозяин. Видимо, обсуждали, какова я на вкус. Контрольную я передала, и поехала на работу. Рану на руке пришлось целый день прятать, сжимая другой, так как рассказывать никому не хотелось. Но к вечеру она воспалилась, температура поднялась, и я с трудом вернулась из Новороссийска. Наверное, пёс зубами задел нерв, потому что восстанавливалась она долго, и боль отдавала чуть ли не в плечо. Мне бы в этом месте задуматься. Прислушаться к знакам мироздания. И может, даже сменить компанию. Но нет. Ни лёгких путей, ни предупреждений открытым текстом я не слышала. Примерно через месяц мы с Риткой договорились учить билеты для экзаменов. Уже был май, экзаменов предполагалось много, и мы были в наивной подростковой надежде что вот сейчас, за пару дней мы быстро освоим материал года. Впрочем, всегда получалось, почему бы и не в это раз? Место мы выбрали прекрасное: у Ритки в саду. Её родители уехали, и мы спокойно расположились под деревьями с билетами. Я сидела спиной к дому и читала вопрос. Ритка должна была отвечать. Птички и солнце расслабляли, но мы старательно напрягали силу воли. Ритка открыла рот, чтобы ответить на вопрос, да так и замерла. Ужас, плеснувший из её глаз, сказал больше всяких слов. Я мгновенно оглянулась, туда, где застыл её взгляд. Припав к земле перед прыжком, в метре от меня, замер кавказец. Обрывок якорной цепи лежал рядом, на майской траве. В моей жизни было несколько моментов, кода время меняло скорость, а пространство плотность. Так, например, было, когда на зимней трассе машина потеряла управление и мы летели в лобовое столкновение с автобусом. Это было 2-3 секунды от силы. Но я смотрела кино в замедленном формате. Каждая секунда растягивалась тягучей бесконечной соплёй, как сыр упавший в детстве в горячий чай. Это был именно такой момент. Собака оттолкнулась от земли и зависла в прыжке в мою сторону. Ритка сбила меня раньше собаки. С диким криком она метнула своё тело на защиту моего, просто упав на меня сверху. Пёс шмякнулся третьим на этот бутерброд из девочек и с рыком принялся его жрать. Причём, выбирал он именно мои торчащие местами конечности. Ритка осталась не покусанной. Чего не скажешь обо мне. Взрослых дома не было, и никакое спасение в виде грозного хозяина, как в прошлый раз мне не светило. Собак решил покончить со своим раздражителем раз и навсегда. Ритка орала. На меня, на собаку, на мироздание. Ей удалось немного оттащить кавказца, поймать обрывок цепи и обмотать вокруг яблони. Она орала - беги! Я же стояла и в изумлении рассматривала рваные раны на ногах. Из них вываливались маленькие желтоватые шарики жирка вместе с кровью, и я мучилась выбором, запихать их обратно, поскольку всё таки тело, или выкинуть, и таким образом немного похудеть. Но тут раздался треск. Яблоня была молодой и не вынесла кавказского темперамента. Монстр снова летел на меня, разбрызгивая слюни, а на конце цепи, на пузе волочилась хозяйка с громкими рыданиями, и истошными криками - беги. И я поверила. Нужно бежать. Позорно, без победы над монстром, в полном непонимании, почему не работает система моих отношений с собаками. Шаблон сломался. Я перемахнула через забор. Что делать дальше - было неясно. Бежать по городу, роняя куски тела из ран, казалось мне странным. С другой стороны, не бежать, так может уже и ронять нечего скоро будет. Как ответ на мои сомнения на заборе снова показался пёс. Я была очень хорошо ему видна. Ракурс сверху его устраивал со всех сторон, и он смаковал последние секунды перед прыжком. До меня стало доходить, что победы в этот раз не будет. Даже ничья маловероятна. Я слышала от парней, что, если на тебя нападёт собака, а защищаться нечем, нужно сунуть кулак ей в горло, как можно глубже. Собака подавиться и не сможет тебя съесть. Я встала в низкую стойку и нацелилась кулаком в горло кавказцу. А он в моё. Пару секунд нас отделяло от момента выяснения, чьё же горло более уязвимое. Но тут опять возникла Ритка. В руках у неё была кожаная удавка. Очень похожая на ремень Чингиз Хана. Она рванула пса за обрывок цепи и с той стороны забора раздались крики, удары и возня. Результата мне не было видно, но хотелось верить, что Ритка победила. Потом наступила тишина. Я обнаружила, что у меня дрожат руки и ноги. Через минуту на забор лезла Ритка. Одна, без собаки. Со старой простынею. Которую она тут же начала рвать на полосы тоже трясущими руками. Она пихала мне полосы, и сдерживая рыдания, требовала, чтобы я прилепила надкусанные куски тела обратно и крепко зафиксировала. Вообще, много лет я не вспоминала эту историю. Да что там, если быть честной, я вообще впервые в подробностях разрешила себе ЭТО вспомнить. И я снимаю шляпу перед свой мужественной подругой. Всё - таки нам было по 12 лет. И у меня были все шансы стать обедом. Ритка, если ты вдруг случайно прочтёшь это, знай, что я не в обиде за тот незапланированный пир собаки твоего отца. Недавно, когда я была в Керчи, и ездила в степь, на кладбище к маме, я проезжала мимо того места, где должен был быть твой дом. Я остановила машину и долго пыталась вспомнить, как он выглядел, не он ли это за новым забором и не твоя ли мелкая внучка со слегка раскосыми глазами скачет у калитки. Но я не помню даже твоей фамилии, и не знаю, как про тебя спросить. Я завела машину и поехала дальше. Измотав на меня всю простынь, Ритка в очередной раз сказала: беги! И вот я наконец-то побежала. До дома мне нужно было бежать минут 20. Был разгар дня, людей на улицах было полно, и они в изумлении останавливались, кода мимо неслась босоногая мелкая блондинка( сандалии остались в саду), на бегу подхватывающая окровавленные тряпки по всему телу. Потому что они разматывались и отваливались. Я была хорошо известна не только в районе, но и в городе. Больше всего я боялась, что кто-то позвонит маме и опишет ей эту картину маслом. Мама была в очередной поездке на несколько дней. Наконец я захлопнула за собой дверь квартиры. Что делать дальше я не знала. Вернее, в теории знала. Каждый раз, спасая собак из очередной задницы, я выслушивала от мамы подробную историю что следует делать с детьми, покусанными собаками. Но что-то мне не хотелось 40 уколов в живот от бешенства. По крайней мере в нашем детстве это звучало так. Я осмотрела раны. Они были рваные, противные, но не выглядели смертельными. Кровь шла, но не била фонтаном. Мясо виднелось, но кости не торчали. Видимо, пёс был гурман со стажем - надожрал все самые мягкие филейные места. Я промыла раны перекисью и села учить билеты. Всё-таки сдачу экзаменов никто не отменял. Вечером приехал брат. Выслушал подробности, посмотрел раны и сказал: если к утру кровь не остановиться, идёшь к врачу. Всё! Я не стала спорить в тот раз. Утром бинты были розово-коричневые, и я честно пошла к хирургу. В больнице было пусто. Хирург, совсем молодой парень, явно скучал. Мне он даже обрадовался. -Чего там у тебя? -Вот. Я молча размотала ноги. Вообще, я смущалась. Бинты выглядели как чулки, и мне это было неловко. -ОГО! - сказал парень, созерцая мои ноги. Кто это тебя так? Но я-то помнила про 40 уколов! -Ну, это я через забор перелезала неудачно-соврала я, старясь поверить тому, что говорю. Иначе ведь на лице всё было бегущей строкой написано. -Что, не могла версию правдоподобней придумать? Парень был недоволен. -Пришла бы вчера, зашил бы, сегодня поздно. Мажь вот этим и укол от столбняка. -Всего один? Ура! Я выдохнула с облегчением. -Может всё-таки скажешь, кто тебя так? Слишком криминально это всё выглядит. Я замотала головой. -Я бы рекомендовал уколы от бешенства- не унимался парень. -Забор точно не был бешенный - пробурчала я. И тут не врала. -Ладно, иди - хирург понял всю бесполезность переговоров. -Но от столбняка сделай. Пойдём-ка, я прослежу. И довел меня до процедурного кабинета. И впихнул, и дал указания медсестре что именно и куда мне вколоть. Вообще, через пару месяцев я снова к нему попала. На этот раз с глубокой рубленной раной руки (неудачно промахнулась тесаком на школьном сборе капусты в полях) Он меня узнал и обрадовался. -Ну что, на тебя опять забор набросился? -спросил он, с интересом разглядывая рану. -И на этот раз с ножом? Ну, хоть пришла вовремя. Буду шить без наркоза, терпи. И я мужественно вдохнула воздух, закусила губу и сжала кулак. А к Ритке я с тех пор не ходила. Видно, хватило впечатлений. Приехавшая мама пыталась выяснить подробности, но я выкрутилась. И короткие платья с шортами в то лето я не носила. А вот к кавказцам до сих пор отношусь с подозрением. Не могу простить им сломанный шаблон.